Последняя атака Тимо Коницка
Футбольный мир знал его, прежде всего, как автора первого мяча в истории бундеслиги и благодаря оригинальному прозвищу «Тимо» — в честь внешнего сходства с советским маршалом Семеном Тимошенко. Но как не рассказать о таком человеке … Легенда! Глыба! История.
Подъем на поверхность и взлет
Когда деревья были большими, нравы и люди — попроще, а футболисты куда больше думали о самом футболе, чем о бабках, тачках и мобилах со стразами, юный Фридхель Коницка в поте и грязи лица своего зарабатывал на пропитание в шахте, а по субботам для души играл в футбол. Где и был замечен наставником «Боруссии» Максом Меркелем, личностью в немецком футболе столь же заметной, сколь и неоднозначной. Наметанный глаз тренера не ошибся — в команде Коницка мигом спелся с Юргеном «Чарли» Шульцем, и оба принялись молотить голы пачками.
Мы повадились не бить напрямую, а разыгрывать пенальти, я несильно катил Чарли на ход, а он уже бил — это было такой неожиданностью для соперника и для судей, у них так выпучивались глаза, что невозможно было без смеха смотреть!
Играл «Тимо» потрясающе — всегда по кратчайшей траектории и к воротам! Либо удар, либо проход, благо сбить с ног этого крепыша было практически невозможно, а ударом Бог его наделил отменным. Банально, но лучше не скажешь — он стал настоящим любимцем дортмундской публики. Где, как и кто окрестил Коницка в честь Тимошенко (советский маршал) — в первую очередь за прическу, точнее, отсутствие таковой (может, дело не только в ней, но и в напористости?) — история умалчивает. То ли в родном Люнене, то ли уже в Дортмунде, но чуть позже форвард узаконит прозвище «Тимо» как свое имя. А что, звучит намного проще, чем Фридхельм, обо что запросто язык сломать можно!
Как это было
…Начальный удар. Франц Брунгс контролирует мяч, а потом отправляет его налево Эмме (Лотару Эммериху). Тот низом простреливает в штрафную. Я принимаю мяч примерно посередине между линией вратарской и 11 — метровой отметкой и низом вбиваю его с правой в угол ворот!
Мистика, о которой мы не устаем напоминать. Исторический гол Коницка на 58-й секунде матча в Бремене оказался слишком быстрым и для телевидения, и для фотокорреспондентов. В это невозможно поверить, но Германия осталась без единого материального свидетельства первого гола в истории бундеслиги! Всю свою жизнь Тимо искал хоть что-то — случайное видео, случайное фото, но откуда… «Только я и 32 тысячи фанатов, заполнивших стадион, помнят этот гол. Фотографы прозевали, тем более все они засели за нашими воротами, ожидая штурма от «Вердера».
Рок какой-то. Как тут не вспомнить, что при всей своей результативности Коницка так ни разу и не стал главным снайпером чемпионата — трижды приходил к финишу вторым, после Руди Брунненмайера, Уве Зеелера и старого своего друга Лотара Эммериха!
«Эмма» покинул этот мир из-за той же зловещей и необоримой болячки на восемь с половиной лет раньше старого друга…
Тимо забил в той игре с «Вердером» еще один мяч — на последней минуте (кстати, бременцы победили 3:2). Таких мячей на первых минутах или на самых последних Коницка провел немало. Он всегда включался в игру со свистком судьи и не выключался до самого конца. Выражения «потеря концентрации» он не понимал до последнего дня. Через пару лет, уже играя в «Мюнхене-1860», он забьет мяч на первой минуте дебютировавшей в бундеслиге «Баварии».
Из чемпионов во вторую лигу соседей
Он стал с «Боруссией» чемпионом, год спустя добавил к этому титулу Кубок страны, а перейдя в «Мюнхен -1860», стал чемпионом и там. Казалось бы, играть, радоваться самому и радовать болельщиков, тем более как минимум семь клубов бундеслиги мечтали заполучить Тимо…
Зачем же в начале 1967-го Коницка, пребывавший еще в расцвете сил, сменил один из сильнейших клубов Германии на второй швейцарский дивизион? Тому две причины. Первая — сугубо материальная.
В Мюнхене я получал 30 тысяч марок в год, в «Винтертуре», как ни странно — по крайней мере в три раза больше… Да, другое было время, другие нравы! Конечно, никто из нас не отказался бы, если б нам вдруг положили два миллиона. С другой стороны, могу только догадываться, каким непосильным грузом эти суммы ложатся на юных, неокрепших и несформировавшихся футболистов. Сплошной стресс!.
Добавилась и дисквалификация, которую Коницка получил при довольно любопытных обстоятельствах. В 8-м туре, 8 октября 66-го, схватились гиганты, а именно две «коницкие» команды, «Мюнхен» и «Боруссия». На 81-й минуте при счете 1:1 форвард гостей «Хоппи» Куррат подал с фланга, а Зигги Хельд подыграл себе рукой и забил. Это видели все, кроме арбитра из Майнца Шпиннлера. Далее процитируем рапорт судьи:
Коницка несколько раз толкнул меня в грудь, ударил по голени и отобрал свисток.
Разумеется, немедленно последовало удаление.
Это была мгновенная вспышка ярости, вызванная тем, как он судил. Проблема в том, что судьи тогда щитков не носили, а удар у меня был ого-го, так что ногу я ему разбил прилично. А так со мной никто не имел никаких проблем, ни один тренер — только соперники. Я, скорее, даже флегматичен был…
Коницка так и не признал себя виновным.
В дело вступил партнер Тимо Вагнер — он схватил Шпиннлера за руку и поволок к лайнсмену, который отчаянно размахивал флагом, указывая на игру рукой. Бесполезно — за исключением еще одного удаления в составе хозяев и очередного града пустых бутылок, обрушившегося на поле. Первый раз это случилось шестью минутами ранее, когда дортмундец Эммерих сравнял счет.
Так судили в Германии.
Коницка поначалу получил на полную катушку — 20 матчей, то есть как минимум полгода без футбола, Вагнеру дали три, а еще одному «мюнхенцу» Пацке, после матча обозвавшему арбитра «сапожником» (говорят, страшное оскорбление в Баварии!), выписали 500 марок штрафа. После апелляций клуба и общественности дисквалификации скостили, и Коницка в апреле вернулся на поле. Однако решение уехать уже было принято.
Но не подумайте, что я настолько меркантилен и люто завидую современным игрокам и их условиям. Благодаря футболу я вышел из шахты, где вкалывал пять лет, я играл за любимую «Боруссию» и вместе с ней мог за казенный счет разъезжать по миру, наблюдая людей и страны — чего же мне жаловаться? Да, мы использовали совершенно разные мячи и разные бутсы, у нас не было врачей и тренеров по физио — только массажист, и мы играли до самого Рождества, не обращая внимания, выпал снег или нет. Но это было ТОГДА. Это был МОЙ футбол.
Достойно проститься
Поколебавшись некоторое время между бизнесом (на сбережения Тимо приобрел магазинчик лотереи ТОТО) и футболом, Коницка выбрал то, к чему больше лежала душа — тренерскую карьеру. И проработал два десятка лет, преуспев в ставшей родной Швейцарии и не сумев толком закрепиться в Германии. В 1991 году он окончательно перебрался в торговлю ортопедической обувью, в чем ему здорово помогали старые связи — половина клубов бундеслиги была на контракте у Тимо, и он мотался туда-сюда, обслуживая индивидуальные заказы. А попутно давал интервью, ни капельки не стесняясь называть вещи своими именами.
Последние годы своей жизни «Тимо» тихо и мирно провел в компании третьей супруги, Клаудии. Они вдвоем владели гастхаусом (ну, будем считать, отелем — одним из тех заведений, где запросто можно пропустить с хозяином стаканчик-другой и вволю поболтать с ним об игроцких деньках) в местечке поистине дивной красоты — на берегу озера Люцерн в Брюннене. Интересно, свою гостиницу они назвали «Охсен» (бычок) в честь хозяина? Коницка по манере игры напоминал быка куда больше, чем маршала Тимошенко!
Впрочем, о футболе он тоже не забывал — тренировал поблизости от дома любительскую команду «Эбикон».
В смерти Тимо проявил такое же достоинство, прямоту и в то же время простоту, с которой шел по жизни. Его болезнь — рак желчного пузыря, редкая и очень болезненная форма — была неизлечимой. О своих планах расстаться с ТАКОЙ жизнью Коницка совершенно спокойно и открыто предупредил:
В Германии эвтаназия запрещена, и какое же это лицемерие… Моя мать умирала в муках у меня на руках и смотрела ничего не понимающими глазами — за что, сынок, почему же я не могу прервать этот кошмар? Сестра умерла так же… И как только у меня повторится приступ, я медлить не стану. Жить с непрерывной болью, обколовшись морфием и прочей наркотой — это не по мне.
Договор со швейцарской клиникой, обеспечивающей легкий уход из жизни таким больным, Коницка подписал не дрожащей рукой. «В моей смерти прошу винить только меня самого». 12 марта он отослал в печать прощальное послание всем «либе фройнде» и дома выпил смертельный коктейль, который ему подготовили врачи. Вторым вариантом была инъекция, но Тимо не любил перекладывать ответственность на других. Вот и эту атаку он завершил сам.