Фридхельм Коницка

Последняя атака Тимо Коницка

Футбольный мир знал его, прежде всего, как автора первого мяча в истории бундеслиги и благодаря оригинальному прозвищу «Тимо» — в честь внешнего сходства с советским маршалом Семеном Тимошенко. Но как не рассказать о таком человеке … Легенда! Глыба! История.

Подъем на поверхность и взлет

Когда деревья были большими, нравы и люди — попроще, а фут­болисты куда больше думали о самом футболе, чем о бабках, тачках и мобилах со стразами, юный Фридхель Коницка в по­те и грязи лица своего зарабаты­вал на пропитание в шахте, а по субботам для души играл в футбол. Где и был замечен на­ставником «Боруссии» Максом Меркелем, личностью в немец­ком футболе столь же заметной, сколь и неоднозначной. Наме­танный глаз тренера не ошиб­ся — в команде Коницка мигом спелся с Юргеном «Чарли» Шульцем, и оба принялись мо­лотить голы пачками.

Мы пова­дились не бить напрямую, а ра­зыгрывать пенальти, я несильно катил Чарли на ход, а он уже бил — это было такой неожиданностью для соперника и для су­дей, у них так выпучивались глаза, что невозможно было без смеха смотреть!

Играл «Тимо» потрясающе — всегда по кратчайшей траекто­рии и к воротам! Либо удар, либо проход, благо сбить с ног этого крепыша было практически невозможно, а ударом Бог его наделил отменным. Банально, но лучше не скажешь — он стал настоящим любимцем дорт­мундской публики. Где, как и кто окрестил Коницка в честь Тимо­шенко (советский маршал) — в первую очередь за прическу, точнее, отсутствие таковой (может, дело не только в ней, но и в напористости?) — история умалчивает. То ли в родном Люнене, то ли уже в Дортмунде, но чуть позже форвард узаконит прозвище «Тимо» как свое имя. А что, звучит на­много проще, чем Фридхельм, обо что запросто язык сломать можно!

Как это было

…Начальный удар. Франц Брунгс контролирует мяч, а по­том отправляет его налево Эм­ме (Лотару Эммериху). Тот низом простреливает в штрафную. Я принимаю мяч примерно посередине между линией вратарской и 11 — метро­вой отметкой и низом вбиваю его с правой в угол ворот!

Мистика, о которой мы не устаем напоминать. Историчес­кий гол Коницка на 58-й секунде матча в Бремене оказался слиш­ком быстрым и для телевидения, и для фотокорреспондентов. В это невозможно поверить, но Германия осталась без едино­го материального свидетельства первого гола в истории бун­деслиги! Всю свою жизнь Тимо искал хоть что-то — случайное видео, случайное фото, но отку­да… «Только я и 32 тысячи фана­тов, заполнивших стадион, пом­нят этот гол. Фотографы прозе­вали, тем более все они засели за нашими воротами, ожидая штурма от «Вердера».

Рок какой-то. Как тут не вспомнить, что при всей сво­ей результативности Коницка так ни разу и не стал главным снайпером чемпионата — триж­ды приходил к финишу вторым, после Руди Брунненмайера, Уве Зеелера и старого своего друга Лотара Эммериха!

Фридхельм Коницки автор первого гола в бундеслиги
Фридхельм Коницка — автор первого гола в бундеслиге

«Эмма» покинул этот мир из-за той же зловещей и необо­римой болячки на восемь с по­ловиной лет раньше старого друга…

Тимо забил в той игре с «Вер­дером» еще один мяч — на пос­ледней минуте (кстати, бременцы победили 3:2). Таких мячей на первых минутах или на са­мых последних Коницка провел немало. Он всегда включался в игру со свистком судьи и не выключался до самого кон­ца. Выражения «потеря концен­трации» он не понимал до пос­леднего дня. Через пару лет, уже играя в «Мюнхене-1860», он за­бьет мяч на первой минуте де­бютировавшей в бундеслиге «Баварии».

Из чемпионов во вторую лигу соседей

Он стал с «Боруссией» чемпио­ном, год спустя добавил к этому титулу Кубок страны, а перейдя в «Мюнхен -1860», стал чемпио­ном и там. Казалось бы, играть, радоваться самому и радовать болельщиков, тем более как ми­нимум семь клубов бундеслиги мечтали заполучить Тимо…

Коницка

Зачем же в начале 1967-го Ко­ницка, пребывавший еще в рас­цвете сил, сменил один из силь­нейших клубов Германии на вто­рой швейцарский дивизион? Тому две причины. Первая — су­губо материальная.

В Мюнхене я получал 30 тысяч марок в год, в «Винтертуре», как ни странно — по крайней мере в три раза боль­ше… Да, другое было время, другие нравы! Конечно, никто из нас не отказался бы, если б нам вдруг положили два миллиона. С другой стороны, могу только догадываться, каким непосиль­ным грузом эти суммы ложатся на юных, неокрепших и несформировавшихся футболистов. Сплошной стресс!.

Добавилась и дисквалифи­кация, которую Коницка полу­чил при довольно любопытных обстоятельствах. В 8-м туре, 8 октября 66-го, схватились ги­ганты, а именно две «коницкие» команды, «Мюнхен» и «Борус­сия». На 81-й минуте при счете 1:1 форвард гостей «Хоппи» Куррат подал с фланга, а Зигги Хельд подыграл себе рукой и за­бил. Это видели все, кроме ар­битра из Майнца Шпиннлера. Далее процитируем рапорт су­дьи:

Коницка несколько раз толкнул меня в грудь, ударил по голени и отобрал свисток.

Разумеется, немедленно после­довало удаление.

Это была мгновенная вспышка ярости, вызванная тем, как он судил. Проблема в том, что судьи тогда щитков не носили, а удар у меня был ого-го, так что ногу я ему разбил прилично. А так со мной никто не имел никаких проблем, ни один тренер — только сопер­ники. Я, скорее, даже флегмати­чен был…

Коницка так и не признал себя виновным.

В дело вступил партнер Ти­мо Вагнер — он схватил Шпин­нлера за руку и поволок к лайн­смену, который отчаянно раз­махивал флагом, указывая на игру рукой. Бесполезно — за исключением еще одного удаления в составе хозяев и очередного града пустых бу­тылок, обрушившегося на поле. Первый раз это случилось шес­тью минутами ранее, когда дор­тмундец Эммерих сравнял счет.

Так судили в Германии.

Коницка поначалу получил на полную катушку — 20 матчей, то есть как минимум полгода без футбола, Вагнеру дали три, а еще одному «мюнхенцу» Пацке, после матча обозвавшему арбитра «сапожником» (гово­рят, страшное оскорбление в Баварии!), выписали 500 ма­рок штрафа. После апелляций клуба и общественности диск­валификации скостили, и Ко­ницка в апреле вернулся на по­ле. Однако решение уехать уже было принято.

Но не подумайте, что я на­столько меркантилен и люто завидую современным игро­кам и их условиям. Благодаря футболу я вышел из шахты, где вкалывал пять лет, я играл за любимую «Боруссию» и вместе с ней мог за казенный счет разъезжать по миру, на­блюдая людей и страны — че­го же мне жаловаться? Да, мы использовали совершенно разные мячи и разные бутсы, у нас не было врачей и трене­ров по физио — только масса­жист, и мы играли до самого Рождества, не обращая вни­мания, выпал снег или нет. Но это было ТОГДА. Это был МОЙ футбол.

Достойно проститься

Поколебавшись некоторое время между бизнесом (на сбе­режения Тимо приобрел мага­зинчик лотереи ТОТО) и фут­болом, Коницка выбрал то, к чему больше лежала душа — тренерскую карьеру. И прора­ботал два десятка лет, преуспев в ставшей родной Швейцарии и не сумев толком закрепиться в Германии. В 1991 году он окончательно перебрался в торговлю ортопедической обувью, в чем ему здорово по­могали старые связи — полови­на клубов бундеслиги была на контракте у Тимо, и он мо­тался туда-сюда, обслуживая индивидуальные заказы. А по­путно давал интервью, ни ка­пельки не стесняясь называть вещи своими именами.

Фридхельм Коницка

Последние годы своей жизни «Тимо» тихо и мирно провел в компании третьей супруги, Клаудии. Они вдвоем владели гастхаусом (ну, будем считать, отелем — одним из тех заведений, где запросто можно пропустить с хозяином стакан­чик-другой и вволю поболтать с ним об игроцких деньках) в местечке поистине дивной красоты — на берегу озера Лю­церн в Брюннене. Интересно, свою гостиницу они назвали «Охсен» (бычок) в честь хозяи­на? Коницка по манере игры напоминал быка куда больше, чем маршала Тимошенко!

Впрочем, о футболе он тоже не забывал — тренировал поб­лизости от дома любительскую команду «Эбикон».

В смерти Тимо проявил та­кое же достоинство, прямоту и в то же время простоту, с кото­рой шел по жизни. Его болезнь — рак желчного пузыря, редкая и очень болезненная форма — была неизлечимой. О своих планах расстаться с ТАКОЙ жизнью Коницка совершенно спокойно и открыто предупре­дил:

В Германии эвтаназия за­прещена, и какое же это лице­мерие… Моя мать умирала в муках у меня на руках и смотре­ла ничего не понимающими глазами — за что, сынок, почему же я не могу прервать этот кошмар? Сестра умерла так же… И как только у меня повторится приступ, я медлить не стану. Жить с непрерывной болью, обколовшись морфием и про­чей наркотой — это не по мне.

Договор со швейцарской клиникой, обеспечивающей легкий уход из жизни таким больным, Коницка подписал не дрожащей рукой. «В моей смерти прошу винить только меня самого». 12 марта он отослал в печать прощальное пос­лание всем «либе фройнде» и дома выпил смертельный коктейль, который ему подго­товили врачи. Вторым вариан­том была инъекция, но Тимо не любил перекладывать от­ветственность на других. Вот и эту атаку он завершил сам.

Оставьте комментарий